«У братских могил нет заплаканных вдов…»

Начало этой истории – как в плохом детективе. На пороге дома появился узбек-рабочий: «Хозяин, клад нашли… Пятьдесят на пятьдесят поделим?» Похоже, он не шутил, уж больно был нерешителен, даже скорее растерян. Валентин Куклев улыбнулся: «Все сто процентов вам отдам, пойдём посмотрим, что нашли…»

«Захоронение не криминального характера»

Домик с приусадебным участком по 3-й Пионерской улице на окраине Малой Вишеры петербуржцы Куклевы купили пять лет назад. В прошлом, 2012 году решили снести вплотную примыкающий к дому полуразвалившийся бревенчатый хлев и построить летнюю кухню. В первых числах августа присланные подрядной организацией рабочие, два узбека, приступили к подготовительным работам – ручным буром бурили отверстия под фундамент.

– Осмотрел я находку и не сразу разобрал, что узбеки нашли: не то кусок резины, не то кирзы. Голенище сапога?.. – рассказывал Валентин Куклев автору этих строк.

Похоже, под хлевом когда-то находилась свалка, решил он.

– Покрутите-ка ещё, – велел хозяин рабочим. Из земли показалась вертикально стоящая на шнеке (лопасти) бура лучевая кость.

– Я тут же кликнул жену: «Валя, вызывай-ка полицию!», – продолжил рассказ Валентин Павлович. – Про войну даже не подумал, решил, что это, может быть, криминальное захоронение. Работу приостановили. Узбеки ушли. Приехавшая опер-уполномоченная осмотрела кость: «Да, похоже, человеческая…» Она куда-то звонила, с кем-то консультировалась. Велела сделать раскоп два на два метра. Я схватил лопату и в горячке начал копать. Когда натыкался на что-то, разгребал землю руками. Череп человеческий извлёк, второй, кости, противогаз, клок шинели, сапог, ботинок…

Работу остановила Валя, говорит опер-уполномоченной: «Алёна! Я не дам ему выкопать яму два на два. Он, конечно, выкопает, да там и останется. Валентину Павловичу 62 года, у него серьёзные проблемы со здоровьем, человек перенёс инфаркт. Что, других землекопов в Вишере нет?» Алёна смутилась: «Да есть у нас поисковики. Надо их звать. Тем более что уже понятно: захоронение не криминального характера», – и стала кому-то названивать.

Буквально через 20 минут на 3-й Пионерской улице появился командир Маловишерского отряда поисковиков «Красная звезда» Георгий Васильев. Спустился в яму, вырытую Куклевым, глянул на находки: «Наши. Сорок первый год». «Вы так уверенно говорите…» – удивилась оперуполномоченная. «Естественно. Сапоги, ботинки, противогаз… Да и не было здесь после боёв. Варианта два: либо отступление, либо наступление».

Васильев набрал номер на мобильном, через полчаса приехали ещё два поисковика. Только в первый день они извлекли десять черепов… Человеческие останки собирали в мешки, грузили на бортовую машину и по окончании рабочего дня, который продолжался от рассвета до темна, увозили. За «смену» набиралось до десяти мешков. Три месяца хранились они у Васильева во дворе.

Обилие найденных за пять дней предметов поражало и количеством, и разнообразием: пуговицы, монеты, гильзы, компас, котелок, бутылка, расчёска, карандаши, оружейная маслёнка, ворот гимнастёрки с двумя «кубиками» (знаки различия в РККА – Рабоче-крестьянской Красной Армии), ботинки, сапоги, пряжки, звёздочки с головного убора… Попадались и, казалось бы, неожиданные находки: ложка с закрученным в спираль черенком, перочинный нож – рукоятка в виде автомобиля, кошелёк, пара деревянных ложек, пластмассовая мыльница… с мылом. На каждого погибшего приходился противогаз. Из оружия был обнаружен только ручной пулемёт (вернее, его ствол) – один на всех… Солдатских медальонов оказалось 23, различной формы. Только в одном записка хорошо сохранилась: «Карпушкин Александр Андреевич, рядовой, 1910 года рождения…» В другом сохранилась похуже, но прочитать удалось: «Рамазанов Шамси, рядовой, 1914 г., Тат. респ.» На деревянной ложке было вырезано «ЛАР», на алюминиевой нацарапано «Шерченков». В общем, поисковикам удалось установить имена трёх из 62 бойцов, похороненных в братской могиле на участке, ныне принадлежащем пенсионерам Куклевым.

Дочь родилась через четыре месяца после гибели отца

В результате розыскной, архивной работы выяснилось: в братской могиле на 3-й Пионерской улице в ноябре 1941-го были похоронены бойцы 111-й стрелковой дивизии, погибшие при взятии города Малая Вишера в ходе Тихвинской операции. Кстати, историки почему-то упрямо не признают, что Малая Вишера – первый город, освобождённый нашими войсками в годы Великой Отечественной. Да, были и более ранние освобождения, но все взятые с боем города вскоре вновь оказались захвачены противником. Малая Вишера же находилась в оккупации меньше месяца – с 24 октября по 20 ноября 1941 года.

В обнаруженной поисковиками анкете-заявлении управления по учёту погибшего и пропавшего без вести рядового и сержантского состава, датированной июнем 1946 года, Клавдия Ивановна Шерченкова в графе «дополнительные данные» сообщала: получила письмо от сослуживца мужа, в письме писано, что убит Павел 18 ноября 1941 года при наступлении на Малую Вишеру и похоронен там в братской могиле. Шамси Рамазанов значился в одном из донесений 111-й стрелковой дивизии.

Невероятно, но факт: Георгий Васильев и его товарищи в короткий срок разыскали родственников Шерченкова и Рамазанова – в Татарстане, откуда те призывались. Александр Карпушкин родом был из Орловской области, призвали его из Казахстана, вероятно, поэтому, считали поисковики, никто и не откликнулся…

На перезахоронение останков на городском кладбище 27 октября в Малую Вишеру приехала дочь Павла Шерченкова Нина, его внуки, племянница Шамси Рамазанова Таслия. Павел Семёнович, по словам Нины, уходя на фронт, не знал, что жена его беременна. Узнал из письма. Клавдия с болью в сердце писала, что не может сохранить ребёнка: война, не прокормить, не одеть, не воспитать… В ответном письме Павел Семёнович запретил делать аборт – родилась Антонина, сестра Нины. Как теперь выяснилось, через четыре месяца после гибели отца…

День 27 октября выдался погожий: морозец градусов пять, буквально накануне выпал снег. На припорошённой земле в одну шеренгу стояли обтянутые малиновой тканью гробы. Десять гробов. Прежде чем опустить их в могилу, выступили представители администрации, священник совершил обряд отпевания, прозвучал ружейный салют… Затем пустили по кругу солдатский котелок с водкой, отправились к поминальному столу, накрытому в местном училище…

– А потом гости из Татарстана поехали к нам – Валя чай приготовила… Вот и всё, – завершил рассказ Валентин Куклев.

Нет, не всё. Из скромности Валентин Павлович умолчал, что у себя на участке, на месте захоронения, Куклевы соорудили ещё один мемориал: подняли землю, установили фигурный крест. Этот мемориал вплотную примыкает к летней кухне – по завершении раскопок узбеки, которым не посчастливилось разбогатеть в одночасье, продолжили зарабатывать свои кровные «непосильным трудом»…

27 октября финальная точка в этой истории поставлена не была. В результате последующих архивных и прочих изысканий поисковики установили имена 58 погибших. Более 70 лет 62 защитника Отечества числились пропавшими без вести. Понятие «пропавший без вести» в Отечестве нашем десятилетиями слишком часто воспринималось и подавалось чуть ли не как «изменник Родины». Со всеми вытекающими последствиями. На сегодняшний день только четверо остаются безымянными.

Кстати, откликнулась племянница рядового Карпушкина. Оказывается, Александр Андреевич осенью 41-го в боях за Малую Вишеру был тяжело ранен, умер он после войны. Каким образом его медальон оказался у другого человека? На этот вопрос едва ли кто когда-нибудь ответит…

от автора

Слушая рассказ Валентина Куклева, я не удержался от вопроса:

– Как могло получиться, что о братской могиле, находящейся не в глухом лесу, а в городе, тем более небольшом, пусть и на окраине, никто не знал? А если бы вы не задумали строить летнюю кухню, что тогда?..

Валентин Павлович пожал плечами:

– Во время раскопок подошёл один наш сосед, начальник пожарной охраны Юрий Григорьевич Сорокин: «В 41-м мой отец был мальчишкой, он мне говорил, что здесь похоронили солдат, но показывал пальцем куда-то за забор, дальше огорода». Дом был построен в 1956-м, если бы под фундамент копнули тогда поглубже…

«Потерять» братскую могилу – это страшно. А ещё страшнее не попытаться её найти. Воспользовавшись, например, «подсказкой» солдатской вдовы. Клавдия Ивановна Шерченкова писала же в анкете-заявлении, что муж погиб в бою за Малую Вишеру и похоронен в братской могиле. Значит, ни его, Шерченкова, ни её, братскую могилу, просто не искали… Впрочем, это не совсем верно. Искал Георгий Васильев. Может быть, ещё кто-то из подвижников – из тех, на ком страна держится.